Эдуард ДВОРКИН
СМЫСЛ ЖИЗНИ
(Окончание. Начало в номерах от 16, 17 июня.)
 
Он сразу уехал тогда из аула, сел в самолет и вернулся в город. Дома
была жена, давно потерявшая всякие признаки и форму. Какие-то
бессмысленные слова сыпались из нее и, отскакивая от ушей, с лязгом
уносились в перекошенную форточку.
-- Ты как арба, -- поморщился на супругу Петров. -- Такая же квадратная
и скрипучая!
Он удалился в кабинет и просидел там несколько месяцев. В меру сожалея
об отдельной человеческой судьбе, он более напрягался, продолжая
прервавшуюся в горах дискуссию. Величайшие умы прошлого с готовностью
соскакивали с книжных полок. Болезненно самоудовлетворяясь, они широко
распахивали коленкоровые переплеты и в подтверждение безусловной правоты
Петрова демонстрировали приоритет абстрактного целого над конкретным и
живым частным.
Петров втягивал большие массы воздуха, внутренняя мельничка вертелась
все сильнее -- в конце концов он ощутил, что все перемололось, и
получившаяся мука ссыпалась в душевные закрома.
"Сама жизнь рассудила нас, предоставив проигравшему уйти", -- так думал
Петров, сбривая бороду, стоя под душем, надевая костюм, сапоги, ушанку и
шубу, спускаясь на лифте и выходя под падающий мелкий снежок.
Он двинулся к центру. Главная магистраль была запружена толпой. Все
смотрели в одну сторону. Мужчины восхищенно цокали, женщины качали
головами, старики крестились и сплевывали.
Петров посмотрел в общем направлении, оступился, схватил кого-то за
грудь, получил пинка, но не обратил на это внимания.
Навстречу ему двигалась красавица-великанша. Она была коротко острижена,
одета в теплый тренировочный костюм и медленно переставляла ноги в
зимних, семидесятого размера, кроссовках. Рядом, едва доставая до
огромного бедра и обнимая чудо-девушку за колено, подпрыгивал
запыхавшийся Тыщенко.
-- Ты, -- сказал он Петрову. -- А это моя жена. Голиафа.
Великанша нагнулась, чмокнула Тыщенко в голую макушку и протянула
Петрову ароматный теплый палец.
-- Завтра улетаем в Штаты, -- фиглярствовал Тыщенко, ласкаясь к
бесконечной ноге. -- Чемпионат по баскетболу и все такое... а потом,
давай, приходи на новоселье...
Тыщенко говорил и лучился.
Они прошли.
Петров почувствовал на себе нечто постороннее.
Он скосил глаза.
На плече, уцепившись ручонками за волоски шубы, висел толстенький
розовопопый флюид.
 
 
(с) 1997 Эдуард Дворкин