Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ
ПРЕМИЯ
(Продолжение. Начало в NN от 27, 28, 30, 31 мая, 1 июня 1997 г.)
 
VI
 
К счастью, в эту минуту двери растворились настежь, и в комнату с
веселыми песнями ввалились человек двадцать цыганского хора, стали хором
просить две копейки на булочку. Самый статный из них, по виду
предводитель или барон, подошел к секретарю и спросил: "Это вы театр
"Ромэн" для бригады ударников заказывали?" По рядам строителей пронесся
шепоток: "Сличенко, Сличенко, Сличенко..."
- Нет! - в каком-то забытьи выкрикнул Тоцкий, и цыганы, помявшись с три
четверти часа, вышли вон с грустными песнями.
Едва цыганы удалились, случилось ужасное. Настасья Филипповна,
истерически хохоча, подошла вплотную к секретарю парткома Тоцкому, и,
глядя в самые глаза его, в самую незамутненную глубину его измученной за
этот вечер души, плюнула в них. На некоторое время Лев Давыдович потерял
ориентацию, и стоял недвижно, бешено соображая, что же случилось.
Настасья Филипповна, быстро отбежав на несколько шагов, вдруг вся
обмякла и обернулась вокруг в поисках поддержки. Но глаза всех
собравшихся были опущены вниз, будто плюнули не в глаза секретарю
парткома, а на пол. Мгновение спустя уборщица перестала хохотать, однако
ненадолго. Новая мысль пришла ей в голову: схватив пачку денег из рук у
Тоцкого, она подбежала к камину, отодвинула в сторону горящие головешки
и аккуратно положила банкноты на их место.
Все зашумели и затеснились вокруг камина, все лезли смотреть, все
восклицали, - словом, вели себя как пьяные, хотя на самом деле некоторые
были абсолютно трезвыми и не скрывали этого.
- Опомнитесь, господа, - закричал парторг в совершенном отчаянии, ломая
руки, - там, в камине, вместе с вашей премией сгорают и недовнесенные
партийные взносы! А ЭТОГО ПАРТИЯ НАМ НИКОГДА НЕ ПРОСТИТ! Потапов,
немедленно полезайте в камин и без денег не возвращайтесь!
Бригадир Потапов, думая о чем-то своем, поднялся с пола, не спеша и не
отвечая Тоцкому, подошел к камину и достал занявшуюся уже огнем пачку
денег. Лицо парторга осветилось неимоверным счастием. Ардалион Аглаевич
не торопясь прикурил и бросил банкноты обратно в огненную утробу.
- Лев Давыдович! У вас еще тысчоночки не найдется? - спросил он. - А то
что-то в комнате похолодало!..
- А все-таки подлец наш бригадир Потапов! - сказал кто-то из строителей.
- И подлец тот, кто его подлецом за это называет, - добавил он вдруг,
как бы одумавшись.
Лев Давыдович с минуту смотрел на огонь, потом глаза его сверкнули, лицо
исказилось дикою гримасою и он захохотал в каком-то бешеном, безумном
восторге.
- Эвон как горят-то! Я, право же, впервые вижу, как деньги горят. А
ну-ка, брошу и я в огонь свою зарплату, ведь - по сути - не заслужил я
ее, нешто это работа - панталоны в парткоме протирать, довольно уже
обманывать!.. И партбилет туда же!..
Достав из-за пазухи ладанку, в которой был зашит партбилет, он швырнул
ее в огонь. Затем подбежал к столу, выдвинул ящик, сгреб обеими руками
кучу чистых бланков партийных билетов и кандидатских карточек и швырнул
ее в камин.
В этот момент в дверь из парадного просунулась растрепанная рука
секретарши Марфы Евстафьевны Блудиловой, затем не менее растрепанная
голова ее шепотом, слышным решительно во всех углах комнаты,
проговорила:
- Лев Давыдович! К вам товарищи из Мексики - двое с носилками, один с
ледорубом!
Но вместо троих товарищей из Мексики в кабинет вошел молодой человек с
блуждающим взглядом и большим плотницким топором. Это был Роман
Родионович Угольников, студент-практикант из инженерно-строительного
института.
- Господа, меня мучает вопрос! Я на этом собрании приглашенный, или
право голосовать имею? - мрачно спросил он, неловко вертя в руках
страшный топор свой.
 
Никто не отвечал практиканту, а старуха-нормировщица полезла под стол...
 
Продолжения не будет.